Соединённые Штаты и Европа охвачены вспышкой коронавируса, уносящего ежедневно тысячи человеческих жизней. Китай и Индия пребывают в разной степени на карантине. Многие страны по всему миру пытаются противостоять проблемам, возникшим на фоне пандемии.
По сравнению с ними, Африканский континент выглядит относительно нетронутой до сих пор инфекционным заболеванием COVID-19. Но экономические последствия пандемии все же ощущаются. Цены на сырьевые товары, на которые испытывают надежду правительства африканских государств, рухнули. А карантинные меры по всему континенту, введённые для ограничения распространения вируса, скорее всего, вызовут финансовый кризис. Который будет серьезней, чем тот, что был в последний раз, 2008-2009 гг. Дефолты или (что более вероятно) оспаривание государственного долга будет темой в Африке в течение первых нескольких лет после того, как мы будем иметь дело с COVID-19.
Примечательно, что Китай является важным двусторонним торговым и финансовым партнером для многих африканских стран, располагая 145 миллиардами долларов африканского государственного долга и ежегодно взыскивая выплаты 8 миллиардов долларов. Китайское правительство проявляло значительный интерес к развитию африканских автомобильных дорог, железнодорожных линий и портовых систем в прошлом, но в последнее время отступило после нескольких неудач и внутренних проблем с их инициативой Пояса и дороги (BRI).
Для Соединенных Штатов, в приоритете является политика в Африке, в связи с чем они утратили значительное влияние и торговые возможности. Если Соединенные Штаты будут и впредь придерживаться такого подхода в Африке, Китай может вновь заявить о своей приверженности континенту и воспользоваться этим кризисом для того, чтобы выжать из местных органов власти дополнительные уступки и стратегические активы. Оптимальным подходом для Вашингтона (и для африканских стран) является более широкое участие США и гораздо больший акцент на американских инвестициях и кредитовании на континенте.
23 января китайское правительство ввело карантин в городе Ухань и начало вводить ограничительные меры по всей стране. Спрос на основные металлы резко упал. Цены на медь обвалились на 13% с середины января до начала февраля, в то время как железная руда упала на 18% за тот же период времени. Аналогичное снижение цен наблюдалось и по большинству других основных добывающих отраслей. Проблема заключается в том, что африканские экономики получают основную часть своих валютных поступлений от продажи сырья, в связи с этим правительства зависят от лицензионных платежей, получаемых от таких продаж в целях финансирования.
Обвал цен привел к неминуемым и резким колебаниям Форекс в наиболее подверженных риску странах. Например, Замбийская денежная единица упала примерно с 14,5 квачи за доллар до почти 19 за доллар. Правительство Замбии, уже испытывающее стресс из-за своих огромных долгов, пытается пересмотреть свои долговые сделки. Его доходы сократились, а расходы резко возросли. Эта же история повторяется по всему континенту. Все страны Африки к югу от Сахары, зависящие от экспорта сырья, страдают. В связи с чем, многим правительствам придется пересмотреть свои долговые обязательства, или они рискуют испытать последствия дефолта.
Сокращение экспортных поступлений оказывает существенное давление на балансовые отчеты африканских банков. Объедините это с карантинными мерами и другими коммерческими ограничениями, и у вас появится много людей и предприятий, не платёжеспособных по своим кредитам. Уровень дефолта в Африке уже достаточно высок. Например, коэффициент неработающих кредитов в Уганде примерно составляет около 7%. Для сравнения, в разгар финансового кризиса 2008-2009 годов уровень дефолта по низкокачественным ипотечным кредитам в США составлял около 6,6%.
С учётом остроты кризиса и сохраняющихся ограничений мы не должны удивляться тому, что нынешний курс удвоится или даже утроится. С таким большим количеством обанкротившихся предприятий и частных лиц, трудно представить, каким образом большинство банков останутся на плаву. Что еще хуже для банков. Страхование депозитов, как правило, охватывает только очень небольшую сумму. Если у вас есть значительные сбережения, и ваш банк испытывает кризис, то это может негативно сказаться на ваших финансах.
Тем не менее, несмотря на эту мрачную картину, будущее после коронавируса на самом деле выглядит довольно-таки ярким для внешних инвестиций. Спрос на большинство товаров должен вернуться довольно быстро. Вновь откроются шахты (в основном финансируемые из-за рубежа), фермы по-прежнему будут выращивать продовольственные и товарные культуры, а магазины вновь будут продавать товары. Однако главным определяющим фактором в возобновлении роста будет доступность капитала.
SSA – это капитал, голодающий в лучшие времена, и после этого кризиса он будет ещё хуже выглядеть. Если многие банки обанкротятся, вкладчики потеряют доверие к традиционному финансовому сектору, оставив остальные банки с еще более ограниченными возможностями для привлечения дополнительного капитала. Более крупные коммерческие предприятия, розничная торговля и сельскохозяйственные операции, скорее всего, пострадают из-за этого дефицита. Процентные ставки будут быстро расти, а кредиты будет труднее получить. Из-за этого правительства африканских стран должны предоставлять серьёзные поблажки частным инвесторам (налоговые и нормативные льготы), способные привлечь много капитала.
Участие Китая в Африке до сих пор в основном ограничивалось торговлей сырьём и двусторонним государственным долгом. Пекин предоставляет миллиарды долларов долга китайским фирмам для покупки африканских товаров, и многие китайские нефтяные и горнодобывающие компании обосновали свои офисы на континенте. Это все не так уж масштабно выглядит. Тем не менее, BRI – это то, что действительно вызывает опасения США китайского влияния в Африке.
Большинство сделок BRI обладают довольно-таки примитивными механизмами: китайский государственный банк предоставляет наличные деньги, получатель строит дороги или железнодорожные линии, или порты, а после этого возвращает банку деньги. Все это включено в условия при покупке китайской стали и бетона. В конце концов, BRI лучше всего понимать как внутреннюю помощь китайских производителей стали в первую очередь. А во-вторых – как геополитическую игру. В остальном это довольно стандартные сделки.
Положение может кардинально измениться, когда какая-либо из стран наберёт слишком много китайских кредитов. На пример, 2015 году Шри-Ланка потеряла порт Хамбантота, когда он не смог оплатить свои долги. Кения, скорее всего, потеряет порт Момбаса в результате долга страны и определенных условий сделки, таких как выплаты могут производиться только с доходом, полученных от линии Момбаса-Найроби SGR; любые споры в обязательном порядке могут разрешаться только в китайском суде.
Китай в последнее время начал отступать от этой долговой ловушки из-за многочисленных проблем в выборе выгодных инвестиций. Крупнейшие бенефициары BRI до сих пор были провинциальными чиновниками и китайскими государственными предприятиями, которым не нужно иметь дело с дипломатическим откатом, когда эти зарубежные отношения портятся. Кроме того, за исключением Пакистана, столь многообещающие материальные выгоды в значительной степени утратили высокую прибыль.
Китай, возможно, получит порт в Шри-Ланке и, вероятно, получит порт в Кении. Взамен этого, возникли серьезные разногласия и не достигнуты значительные успехи в торговле. Однако, коронавирус COVID-19 и вызванный им финансовый кризис могут создать для Китая возможность оживить BRI в Африке.
Даже если Китай решит продолжить сворачивание своей программы BRI в Африке, он будет все более важным торговым партнером. Больше всего вероятно, что Пекин воспользуется этим кризисом для проведения переговоров со своими африканскими партнерами. Если китайское правительство возьмет на себя обязательства по значительным инвестициям и кредитованию, многие африканские правительства будут готовы предоставить значительные концессии китайским госпредприятиям или другим фирмам.
Эти концессии могут принимать форму сделок по обмену долга на акционерный капитал в стратегических активах (например, порт Шри-Ланки) или сделок в горнодобывающей промышленности, энергетике и сельском хозяйстве. Что беспокоит некоторые западные правительства, так это то, что некоторые из этих стратегических приобретений могут быть двойного назначения. Военно-морской флот Народно-освободительной армии уже имеет военно-морскую базу в Джибути, а Китай берет под свой контроль порт Момбасы, возможно, он решит построить там аналогичный военный форпост. Есть также некоторые аэропорты, в которых китайское правительство вероятнее всего будет заинтересовано.
Тем не менее основная часть китайского интереса почти наверняка будет связана с горнодобывающей и энергетической концессиями. Что касается горнодобывающих проектов, то они могут включать в себя замбийский медный пояс, южноафриканские платиновые и палладиевые рудники, алюминиевые месторождения в Мозамбике и Гвинее и потенциально урановые рудники в Конго или Намибии (Китай уже имеет урановую шахту в Намибии, недалеко от Свакопмунда). Что касается энергетики, то здесь есть крупные нефтяные месторождения в Альбертине Грабене в Уганде, Туркане в Кении, Южном Судане (здесь уже активно работает Китай). Неудивительно, что китайские фирмы взяли на себя управление несколькими из этих месторождений и шахт.
По материалам: nationalinterest.org
