Портал PRC.TODAY – В данной статье рассматриваются отношения Китая и Индии в глобальном масштабе, глазами индийского аналитика.
Хотя популярное мнение рассматривает инициативу «Один пояс, один путь», как наступательный проект – это оборонительное предприятие Китая, призванное защитить свою международную торговлю, источник его растущего богатства.
Быстрый вывод Китаем своих войск и бронетехники из восточной части серой зоны вокруг озера Пангонг между линиями фактического контроля, определенными Индией и Китаем, подтвердил гипотезу о том, что его цель с самого начала – заключалась не в том, чтобы откусить территорию Индии небольшими кусочками, а в том, чтобы заставить правительство Моди подтвердить приверженность Индии соглашениям о мире и спокойствии в приграничном регионе, достигнутым в 1993 и 2005 годах.
Китай заинтересован в дружеских отношениях с Индией
Но почему Китай должен так стремиться к восстановлению прочного мира с Индией, если на это мнение явно не отвечает ни правительство Моди, ни население Индии? Короткий ответ заключается в том, что Китаю нужна поддержка «мягкой силы» Индии, чтобы не допустить, чтобы усиливающаяся борьба за гегемонию между ним и США переросла в войну, из которой никто, и в первую очередь сам Китай, не выйдет победителем.
Китай также стремится к более глубокому экономическому сотрудничеству с Индией, потому что после завершения его программы финансового стимулирования, ему необходимо найти новые возможности для инвестиций, чтобы обеспечить занятость своих заводов и работу рабочих. Индия может предоставить и то, и другое.
Но большинство оборонных аналитиков в Индии не принимают во внимание эти мотивы и принимают западный взгляд на Китай, как на неуклонно экспансионистскую державу, стремящуюся изменить международный порядок и установить свою гегемонию в Азиатско-Тихоокеанском регионе, если не во всём мире.
Однако две книги, опубликованные за год до майского вторжения, могут помочь нам лучше понять его мотивы. Фокусом обоих, является Инициатива «один пояс, один путь» (BRI), но один рассматривает мотивы Китая для его создания изнутри наружу, а другой делает противоположное на самом деле.
Понимание мотива
Книга Бруно Макаеса «Один пояс: китайский мировой порядок» предполагает, что они кроются в попытках Китая избежать «ловушки среднего дохода», которая, по мнению многих экономистов, возникает, когда быстро индустриализирующаяся, ориентированная на экспорт экономика, выходит из ранней стадии развития с низким уровнем дохода от фазы их индустриализации до фазы среднего дохода.
Таким образом, BRI, Китайско-пакистанский экономический коридор (CPEC) и его порты в Индийском океане и вокруг него, являются не наступательными, а оборонительными проектами, призванными защитить международную торговлю, которая является источником его растущего богатства.
В отличие от этого, в книге Бертила Линтнера «Самая дорогая жемчужина: борьба Китая за Индийский океан» исследуются тектонические потрясения, которые растущее участие Китая в прибрежных государствах Индийского океана под знаменем BRI, приводит к устойчивой структуре власти в регионе, области, крае.
Обе книги проливают столь необходимый свет на мотивы Китая, но делают это с полярно противоположных сторон. 2013 год является поворотным в обеих книгах, поскольку именно в этот год опасения Запада по поводу растущих гегемонистских амбиций Китая, начали принимать конкретные формы.
В начале того же года, Си Цзиньпин стал президентом Китая. В том же году он объявил о создании «Пояса и пути», морского Шёлкового пути, который предполагает строительство ряда портов в Индийском океане. 2013 год был также годом, когда первая китайская атомная подводная лодка вошла в Индийский океан, и когда Китай решил арендовать участок земли в Джибути и построить там военно-морскую базу для поддержки своей целевой группы по борьбе с пиратством в Аравийском море.
База была построена за рекордные два года и вступила в строй в 2016 году. С тех пор, китайская целевая группа по борьбе с пиратством, совершает около 10 посещений порта каждый год, но при этом остается в тени. Китайские подводные лодки также совершили ещё семь таких боевых вылетов до 2018 года и дважды посетили Шри-Ланку и Гвадар в Пакистане.
Сегодня, в непосредственной близости от Индии, строятся семь таких портов/контейнерных терминалов: два в Малайзии, по одному в Мьянме и Бангладеш (Читтагонг), два в Шри-Ланке (Хамбантота и контейнерный терминал в Коломбо) и один на Мальдивах, на острове Ган на крайнем юге.
Кроме того, Китай взял на себя строительство четырёх портов и контейнерных терминалов в Красном море и ещё шести на восточном побережье Африки, помимо Джибути, через Кению и Танзанию до Мозамбика и Мадагаскара. Таким образом, в настоящее время Китай участвует в 18 крупных проектах по строительству портов и железных дорог в Индийском океане.
Что вызвало это внезапное изменение в 2013 году? Линтнер охотно даёт ответ из одного предложения: это чрезмерное желание Китая «укрепить своё геостратегическое влияние» в регионе. Это некритическое принятие того, что Германия, Франция и США (но не Великобритания) категорически объявили BRI. Родословная Си Цзиньпина – он был сыном генерала Великого марша, прекрасно вписывается в то, что раньше считали его новым Мао Цзэдуном.
Тезис о «ловушке среднего дохода»
Ответ Бруно Макаеса более детален: по его словам, BRI возникла из-за потребности Китая в защите и расширении структуры торговых отношений, которые он выстраивал с 1990-х годов и, на которых опиралась его внутренняя стабильность и процветание. Эта потребность стала особенно острой после того, как в 2011 году, экономический рост Китая начал замедляться. Макаес объясняет это тем, что с точки зрения дохода на душу населения, он попал в «ловушку среднего дохода».
Ловушка среднего дохода – это этап роста, на котором рост затрат на рабочую силу начинает вытеснять ориентированную на экспорт экономику из наиболее трудоёмких участков глобальной производственной цепочки и вынуждает их переходить на более технологически интенсивные средние участки, где технологии становятся всё более актуальными, и более важной составляющей конечного продукта.
BRI – это попытка создать инфраструктуру, которая понадобится Китаю для постепенного продвижения вверх по этой производственной цепочке. Его глава по этому вопросу даёт лучшее понимание китайской мысли об эволюции её роли в мире 21 века, которую я читал.
В своем анализе Макаес предполагает, что Китай полностью осознал ловушку среднего дохода только тогда, когда с 2009 по 2013 год ставки заработной платы выросли на 12% в год. Это то, что вызвало попытку продвинуться вверх по производственной цепочке, которая лежит в основе инициативы “Один пояс, один путь”.
Его объяснение разрешает несколько аномалий, которые ястребы в сообществе стратегического анализа не могут объяснить. Прежде всего, его универсальность: даже 24 проекта в Индийском океане и Красном море, упомянутые ранее, и три гигантские железнодорожные сети, которые он строит в Центральной Азии являются лишь частью глобального охвата Китая, поскольку существует еще 60 портовых и железнодорожных/автомобильных проектов в Латинской Америке, Европе и Средиземноморье, пять из которых находятся в США.
Но анализ Макаеса неполон, потому что он не объясняет время, когда Си Цзиньпин объявил об инициативе «Один пояс, один путь» (как первоначально назывался BRI), и его поспешность сделать это всего через несколько месяцев после прихода к власти.
Китай не попал в ловушку среднего дохода внезапно и, конечно же, не был застигнут врасплох. Ещё в 2002 году было заключено Рамочное соглашение о всеобъемлющем экономическом сотрудничестве между ASEAN и КНР. Посредством 15 последующих усовершенствований было заключено соглашение о свободной торговле, цель которого заключалась в приобретении компонентов для своей экспортной продукции из наиболее дешёвых источников.
Насколько эта стратегия вырвалась из ловушки среднего дохода, можно судить по торговым данным за первый квартал 2020 года. В этом квартале крупнейшим торговым партнёром Китая стала ASEAN, а не США или Европейский союз. Что ещё более важно, в то время как его торговля с ASEAN в целом выросла на 6%, его торговля с Вьетнамом и Индонезией в рамках ASEAN, выросла на 24% и 13% соответственно. Таким образом, импорт Китая из ASEAN включает товары, в которых используется дешёвая рабочая сила, а также, товары, в которых используются сложные технологии.
Время объявления Си было продиктовано тем фактом, что, когда он пришёл к власти, Китай находился в разгаре кризиса, с которым в последнее время пришлось столкнуться немногим странам: Коммунистическая партия достигла апогея своего положения с китайскими людьми. Дело Бо Силая, начавшееся почти два десятилетия постепенно растущего общественного разочарования, серьёзно подорвало его имидж.
В результате, партия теряла свой мандат. Этого было недостаточно, экономика находилась в упадке. Финансовые стимулы Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао в размере 4,3 трлн юаней для противодействия влиянию глобальной рецессии 2008 года, полностью вышли из-под контроля. За 27 месяцев стимулирования с октября 2008 года по декабрь 2010 года, страна инвестировала не 4,3 триллиона, а 24,5 триллиона юаней – более 3 триллионов долларов.
Производство стали в Китае выросло до 683 миллионов тонн в 2011 году, что составляет 45% от всего мирового производства. Недавно построенные сталелитейные заводы пришлось свернуть на консервацию из-за отсутствия спроса. Производители прибегли к демпингу стали на мировом рынке по бросовым ценам, чем вызвали гнев США. Под жёстким давлением США, центральное правительство сократило эти мощности на 290 миллионов тонн.
Большая часть произведённой стали пошла на строительство. В результате, к июню 2014 года, было 544 миллиона квадратных метров нереализованной частной жилой площади, что почти вдвое меньше площади, проданной до того момента, в предыдущие годы.
Аналогичная схватка произошла в электроэнергетике. За пять лет с 2009 по 2013 год, Китай добавил 300 000 МВт к своим угольным генерирующим мощностям, когда в стране не было дефицита электроэнергии. В результате, существующие электростанции были вынуждены снизить загрузку своих мощностей до уровня ниже 50% для размещения новых.
Когда стимулы окончательно иссякли в огромном секторе тяжёлого машиностроения Китая, он оказался практически без заказов. Как следствие, местные органы власти, которые владели ими или частично финансировали их, оказались не только в дефиците доходов, но и были вынуждены уволить рабочих. В Китае это гораздо более серьёзная проблема, чем в рыночной экономике, потому что она подрывает корни легитимности Коммунистической партии – её Мандат Небес.
По данным Национального статистического бюро Китая, после окончания бюджетного стимулирования, занятость упала на 80 миллионов человек. Но это число может быть больше, потому что большая часть из миллионов трудящихся-мигрантов, также не получила писем о повторном трудоустройстве. Поэтому одной из основных целей BRI было обеспечение инфраструктурных проектов, которые могли бы поддерживать работу этих предприятий и трудоустройство их рабочих.
Его второй целью было привнесение некоторой дисциплины в китайские инвестиции как внутри страны, так и за рубежом. Бюджетный стимул превысил свою отметку, потому что две трети этих инвестиций были сделаны полугосударственными организациями провинций и префектур с кредитами, полученными от банков второго уровня, возникшие после банковской либерализации с 1998 по 2006 год, и за которыми Центральное правительство практически не имело контроля.
Например, 190 из 290 миллионов тонн стали, которые пришлось сократить Китаю, не были санкционированы Национальной комиссией по реформам и развитию. Си Цзиньпин был полон решимости сделать так, чтобы этого больше не повторилось. Это было одной из причин, по которой он переносил всё новые проекты за границу под эгидой BRI. Только проекты, санкционированные NRDC, могли получить финансовую и другую помощь, которую государство было готово предоставить.
Статья о том, что стоит за китайской инициативой «Один пояс, один путь», подготовлена Порталом PRC.TODAY по материалам сотрудника сайта M.Thewire – Прем Шанкар Джа, бывшего журналиста и редактора из Дели. Он является автором книг «Управляемый хаос: хрупкость китайского чуда» и «Крадущийся дракон, затаившийся тигр – могут ли Китай и Индия доминировать на Западе».
Если вам понравилась статья или появились вопросы, оставьте ваш комментарий или обсудите эту статью на форуме.
Новые ветки железнодорожного сообщения между КНР и другими странами
Новости китайской инициативы «Пояс и Путь»
